- Не беспокойся. Вы расстались, это не страшно.
- Он меня бросил.
- Все равно не страшно. К этому все шло.
- Мне больно от этого.
- Когда мы теряем человека, который был рядом, в первую очередь мы жалеем только себя. «А что же мне теперь делать?», «а как же мне теперь дальше жить?». Всего лишь беспокойство о себе, это нормально. Когда вы расстаетесь, просто прекращаете общаться, исхудалая нитка, которая под конец похожа уже на сиамского брата-паразита, разрезается где-то посередине, и ты просто теряешь крупицы чужого тепла. Это даже хорошо, к этому реально привыкнуть. К этому реально привыкнуть даже когда другой человек уезжает, - нить не разрезается, а разрывается. Это уже больнее. Но ты все равно мало сожалеешь о нем, и больше о себе.
Но когда любимый человек умирает, он выдирает эту нитку, которая еще похожа на якорную цепь, из тебя, вместе с куском твоей груди. И тут сожаление идет не только о себе, но и о человеке – «как же он теперь, никогда не увидит рассвет?». И это плохо. Эта рана кровоточит, ты можешь погибнуть.
Все напоминает о нем. Не только его вещи или места, конечно, - они просто оплетены этими нитками. Но даже когда ты уходишь в себя, там лишь дыра, с кривыми ошметками этого каната.
Я бы не говорила, если бы не видела.
- Но что со мной?
- Это просто оказалась не нитка, а что-то вроде веревки. И отрезали ее не посередине, а где-то около другого конца так, что почти все осталось тебе. А ты теперь волочешь все это за собой.